Кислород (“рецензия”)

Перед тем как смотреть порекомендованный мне фильм — особенно такой, который рекомендуют с восторгом, и о котором я уже очень много слышал, — я стараюсь расслабиться, отвлечь мысли от того, что уже знаю, разогнать ожидания, чтобы во время просмотра мысли и впечатления “сами” слились в нечто по возможности непредвзятое.

В случае с “Кислородом” сделать это, правда, было очень непросто. Как я ни изворачивался, но к моменту просмотра я уже и друзей-знакомых наслушался, и трейлеры посмотрел, и официальный сайт фильма посетил, и даже умудрился пару рецензий прочитать. Зря? Может быть. Но, как говорится, “фарш невозможно провернуть назад”.

Что примечательно, практически все услышанные мной мнения можно было поделить лишь на две категории: либо “ну-ваще-супер”, либо “ай-полный-отстой”. А между этими двумя позициями — ничего, тишина и пустота. И, наверное, мое стремление не потерять равновесия, не впасть в одну из этих крайностей послужило одной из причин того, что сам фильм как-то… не потревожил мой центр тяжести.

Но все по порядку. Сразу оговорюсь, что на звание кинокритика не претендую, на зубров жанра не замахиваюсь, ничьих чувств обидеть не желаю; и вообще, это не рецензия, а так… размышления на заданную тему. Если вы еще не видели этого фильма, то настоятельно рекомендую сделать это, прежде чем читать дальше. (В тексте есть спойлеры!)

С самого начала моя инженерно-фотолюбительская часть мозга обратила внимание на техническую сторону проекта: тут тебе и анимация, и кинематограф со всей его “документальностью” и “художественностью”, и спецэффекты, и фотография… “Мечущаяся” камера, много дублей, снятых “с плеча”, замедленная съемка, — зрителя постоянно уносит движением, динамикой, течением. Неординарный режиссерский подход не только “упаковывает” сюжет в довольно гармоничный сборник музыкальных клипов, но и “предлагает вашему вниманию” разнообразные способы подачи содержания: дикторский текст, то и дело переходящий на этакий “рэп лайт”, “обычные” разговоры, интервью с переводом и без, тексты-титры… и даже тишину — не пустую и безмолвную, а… трепещущую, шепчущую, что ли. В “обычном” фильме такое многообразие приемов начало бы напрягать уже после третьей вариации, но если не забывать о том, что “Кислород” — это “всего лишь” сборник клипов, то… скажем так: режиссер (Иван Вырыпаев) “прощен”.

Об актерской игре, увы, ничего не могу сказать за практически полным отсуствием таковой. Не в том смысле, что актеры не умеют играть; они-то, может, и умеют, только роли у них… неигровые… Что еще? Чарует акцент Каролины Грушки. Ее чувственность замечательно контрастирует с циничностью и, если уж на то пошло, внешностью “говорящего” персонажа Алексея Филимонова. Варвара Воецкова в “рыжем исполнении” выглядит вполне убедительно: как и задумывалось, завлекающе-кислородно, пусть даже где-то и кукольно.

Музыка… Она звучит на протяжении всего фильма, но по-настоящему услышать ее можно только тогда, когда “дикторы” (простите, “рассказчики”) перестают “бубнить” (простите, “вещать”). То и дело ловил себя на мысли, что неплохо было бы скачать саундтрек (минусовочку, разумеется), синхронизировать ее с фильмом и во время просмотра периодически выключать главный звук, убирать на пару минут “бубнеж”, давая шанс музыке… и собственным мыслям.

Кажется, я плавно перехожу к содержанию… Так о чем же, собственно, фильм, спросите вы?

Увы или ура, но однозначного ответа на этот вопрос я вам дать не могу. Все зависит от того, на какой волне его смотреть. Если “просто” плыть по визуально-акустическому течению, ни о чем особо не задумываться, не глотать, захлебываясь, вливаемый в тебя поток вербальной информации, то это еще одна история о безумной любви, — о любви, без которой задыхаешься, которая тебя ни на секунду не отпускает, без которой не можешь сделать ни шагу. Она правит тобой, наматывая на кулак твои нервы и жилы-вожжи, выжигает из тебя здравый смысл и толкает на поступки, которые порой не вписываются ни в рамки, ни в ворота, ни в арки, ни даже в свод небесный. В фильме это называется “кислородным отравлением после кислородного голодания”.

Но как можно “просто плыть” и совсем не задумываться о том, что “ненавязчиво” льется на тебя с экрана, что вольно или невольно слушаешь и переслушиваешь в течение часа с лишним? А там… ох, как много всего. Нет, не так. Вот так: ОХ, КАК ТАМ МНОГО ВСЕГО! И если ранее режиссер был “прощен” за перебор с техническими приемами, то здесь его бонусы закончились.

А все-таки… о чем же тогда фильм? Ну нельзя же сказать: обо всем понемногу, да об остальном по чуть-чуть?

Нельзя. Потому что “обо всем” — это все равно что “ни о чем”. И я не пытался даже самому себе отвечать на этот вопрос, пока сам фильм не предложил мне вполне подходящий ответ (в композиции “Амнезия”):

“И если спросят меня: о чем ты тут так долго говорил, и что хотел сказать? Я отвечу: не знаю, потому что у меня амнезия”. — “А если меня спросят: в чем суть твоего выступления и что ты хотела сказать? То я скажу: не понимаю, о чем вы спрашиваете”.

Ну, у меня, конечно, не амнезия… Просто на многих виражах в фильме за полетом мыслей автора мне было не угнаться. Не думаю, что причина кроется в моей медлительности или, хм, заторможенности. У меня не возникло чувства, что автор хотел сказать что-то конкретное, высказать какую-то определенную точку зрения. Он просто бросает кости сомнительной свежести стае дворовых собак разной степени одичания, и ему совсем неважно, как они их будут грызть — и будут ли вообще. Для него главное — “движуха”, вызванная самим процессом.

Многие утверждения в тексте весьма спорны (причем заметно, что элемент “спора” в них заложен сознательно), а некоторые — явно провокационны. Как сказал сам режиссер: “Я думаю, это картина для тех, кто хочет размышлять о вечном”. Поэтому он и затрагивает “вечные” темы, при этом “загибая” их так, чтобы зритель не ушел из зала с индифферентной мыслью “опять двадцать пять”. Поэтому и “впутывает” десять заповедей: человечество уже да-авно над ними “работает”. Поэтому и не стесняется с объемами информации: фильм однозначно рассчитан на то, чтобы его пересматривали.

Вырыпаева частенько обвиняют в том, что он “несет в массы неправильные идеи”, что меня лично несколько смущает. (Перечитайте еще раз предыдущие два абзаца.) Да, есть опасность, что для определенного типа личности этот фильм может оказаться не “размышлением о вечном”, а призывом к действию. Особенно когда ты мал, глуп, потерян и беден, а хочется быть большим и крутым, и чтоб вокруг тебя все взрывалось, расплескивая тонны красок и гормонов, и чтоб ты летел сквозь океан чистого кислорода и дышал им полной грудью. Очень хочется. Но не знаешь как, потому что либо и жизни-то еще толком не видел, либо уже давно смирился с “влачением” своего существования. А тут — оп! Господин Вырыпаев с за-ме-ча-тель-ной идеей! Как, оказывается, все просто: лопату — в руки, плеер — в уши, косяк — в зубы, сок — в горло, клятву — в голову, татушку — на живот, билет — в карман…

Только чья это проблема, собственно? Фильма? Режиссера? Да ладно… Мы сами в ответе за мысли, которые “приручили”, и голова человеку дана не только для того, чтобы крепить к ней глаза и уши. А при определенных обстоятельствах и с определенным интеллектуально-эмоциональным “багажом” (или при отсутствии такового) даже самое что ни на есть прямое и понятное “ай-яй-яй, так делать нехорошо” можно интерпретировать совсем наоборот.

Не подумайте только, что я защищаю Вырыпаева от выпадов обманутых в своих ожиданиях зрителей и “правильно” мыслящих критиков… Нет. Его “подача материала” — наглый, плотный, непрекращающийся “обстрел” противоречиями и провокациями сквозь черно-рыжий кислородно-тестостеронный травяной кумар — меня лично весьма утомила уже в первой четверти фильма. И несмотря на то, что такой объем информации просто напрашивается на повторный просмотр, вдохновения на предмет “копать глубже” мне это не добавило: похоже, что свою дозу “размышлений о вечном” я уже получил. Или “загрузил”?

Да, над некоторыми вещами пришлось очень даже призадуматься, причем не без эмоций. О Саньке, разумеется, — который убивает “кислородной” лопатой свою “некислородную” жену… которую не только сам выбрал, но и оставался с ней до тех пор, пока не заклинило. О жене его, которая вполне могла бы стать кислородом для кого-нибудь другого. О несоответствии “преступлений” и “наказаний” — не только в данном случае, но и вообще в жизни. О Саше с ее “случайным” замужеством и “неслучайными” клятвами. О том, что она для Санька — кислород, а он для нее… кто, собственно? О “пользе” травы и вреде алкоголя. О городах, столичных и провинциальных. О дороговизне духОв и дешевизне лопат. О цветности и монохромности. О кислородном голодании и его причинах. О кислородном отравлении и его последствиях.

Но это уже не про фильм…

…который не впечатлил, но зацепил; не удивил, но попытался; не понравился, но и не оттолкнул; не ответил, но и не стремился; не рассказал ничего нового — зато дал возможность кое-что вспомнить.

“И если спросят меня: о чем ты тут так долго говорил, и что хотел сказать? Я отвечу: не знаю, потому что…”